Миграционный приток на Северный Кавказ, как и перемещения населения между субъектами региона обуславливают изменения в этнической структуре населения Ставропольского края. За счет миграции в крае уменьшается доля народов восточнославянской этнолингвистической группы и увеличивается доля народов армянской, нахско-дагестанской, тюркской и некоторых других этнолингвистических групп. При этом складываются новые этнодемографические сообщества, локализованные в определенных районах Ставрополья.
Выступая закономерным явлением в условиях демократизации социально-экономических и политических отношений, миграция становится важнейшим фактором межэтнических отношений, в том числе и межэтнической напряженности. В рамках общей проблемы взаимодействия этнических групп миграция актуализирует такие аспекты, как:
• реализация этнопрофессиональных ресурсов с учетом потребностей регионального рынка труда,
• этнокультурная адаптация с учетом ставропольского культурного контекста,
• поддержание этнической дистанции с учетом потребностей и возможностей различных этнических групп края.
В целом, проблема адаптации мигрантов может быть определена как проблема достижения этнической безопасности, не только самих мигрантов, но и старожильческого населения. Рассмотрение этнической безопасности в системе общей человеческой безопасности, позволяет выделить конфликтогенные обстоятельства миграции применительно к различным этническим группам.
Наиболее многочисленна на Ставрополье диаспора армян. Пополнение диаспоры способствует ее упрочению в Ставропольском крае в количественном и качественном отношениях. Увеличивается численность диаспоры, сохраняется ее этнокультурная самобытность, формируется общинное самосознание, организуются общественные объединения. Динамика численности армян в крае, по сведениям А.В. Авксентьева и В.А Авксентьева выглядит следующим образом (см. таблицу 1):

Год	Количество (чел.)	Доля в населении, %
1970	30 100	1,5%
1980	39 000	1,8%
1989	70 171	2,9%
1990	102 400	3,9%

По данным Ставропольского краевого комитета государственной статистики, на начало 1999 г. из 2 659 9 тыс. населения края армяне составили 115,0 тыс.; на начало 2000 г. из 2 692 тыс. жителей края они составили 4 % населения. Как отмечает В.С.Белозеров, в некоторых районах Ставрополья – Буденновском, Георгиевском, КМВ, Курском, Минераловодском, Предгорном – армянское население отличается существенной интенсивностью прироста и высокой степенью концентрации. К концу 90-х гг. на Ставрополье сложились места компактного проживания армян, в частности, Ставрополь (третья позиция в численном составе), Пятигорск, Кисловодск, Минеральные Воды, Буденновск, Георгиевск и Георгиевский район, Грачевский район, Шпаковский район (вторая позиция в численном составе) и т.д.
Разрастание армянской диаспоры в Ставропольском крае проходит в сложных условиях. Корни этих сложностей заложены в общих социально-экономических причинах – трудоизбыточность, перегруженность социальной сферы в крае, дефицит на рынке жилья. Поселяясь в крае и входя в сложившиеся экономические, социальные отношения, переселенцы новой волны составляют конкуренцию русским, украинцам, евреям, грекам, даргинцам и др. Резкое разрастание диаспоры повлекло за собой известную напряженность между русским (в том числе, казачьим) населением и армянскими переселенцами, между мигрантами армянами и мигрантами азербайджанцами.
Залповое и пролонгированное пополнение диаспор обозначило также внутридиаспорную стратификацию и противоречия между переселенцами новой и новейшей волн и старожильческой армянской диаспорой Ставрополья. Внутри мигрантов новой и новейшей волн наблюдается «районирование» по месту и времени исхода и формирование субгрупп. К таковым относятся:
- бакинцы, ереванцы, тбилисцы;
- армяне из внутренних районов Азербайджана, Армении, Грузии;
- армяне из стран Средней Азии – бывших республик СССР;
- армяне из Чеченской Республики (грозненцы) и др.
При этом очевидны не только диалектные, но и ментальные различия «субдиаспор», равно как различны и традиционные объединяющие идеологемы – историческая и культурная реликтовость, конфессиональная принадлежность, жизненная стойкость, устойчивость к ассимиляции.
В отношении армянской диаспоры представляется возможным выделить следующие этапы конфликтогенности.
- Начало 90-х гг. – в связи с резким притоком армян и отражением в их групповом поведении армяно-азербайджанского конфликта, что вызвало негативную реакцию русского (казачьего) населения.
- 2000–2003 гг. – в связи с дальнейшим упрочением диаспоры, бытовой ксенофобией, отдельными националистическими проявлениями.
Конфликтогенность в отношениях армян и русских проявляется в различных индикаторах. Можно выделить три стадии конфликтогенности.
1. Антимигрантские настроения, которые адресованы представителям конкретных этнических групп, не только армянам, но также и даргинцам, ногайцам, чеченцам. Общественные настроения отражены в СМИ в многочисленных эмоциональных декларациях: «Мигранты: прогнать или принять?», «Остановить незаконную миграцию», «Посторонним вход воспрещен», «Край меняется этнически», «Ужесточить требования к мигрантам», «Чемоданное настроение», «Свобода в перемене мест», «Кричащая беда и тихая оккупация», «Вторая родина – Ставрополье, или кое-что о балласте», «От ворот – поворот» и др. Опросы общественного мнения свидетельствуют о радикальном отношении к мигрантам различных социально-профессиональных и демографических слоев края.
2. Пропагандистский национализм, который проявляется в публичной «заборной» ксенофобии. Надписи националистического характера, отмечаются в местах компактного проживания армян (прежде всего, КМВ), и часто содержат непосредственные и опосредованные призывы, например: «Россия – для русских», «России – русский порядок», «Чурки – вон из России» и др.
3. Конфликты, которые, чаще всего, имеют социально-экономические причины, однако в ходе развертывания принимают формы межэтнического группового противостояния. В 2001–2002 гг. наблюдались отдельные конфликты между группами армянской и русской молодежи в Ставрополе и Пятигорске. Конфликты отличались такими характеристиками, как участие больших групп (до 100 чел.), привлечение сочувствующих из других этнических групп, использование транспорта (личных автомобилей); применение противоправных действий, распространение радикальных образов ксенофобии, слухов, угроз; использование лозунгов, листовок с эмоционально окрашенной фразеологией.
Как видно, этнодемографические трансформации в ходе миграции создают новые социально-экономические и социокультурные реалии. Такие реалии требуют фунционирования новых мировоззренческих установок. В то же время, их формирование не является механическим результатом совместного проживания этнических сообществ, хотя и базируется на традиции мозаичного, «чересполосного» расселения народов в регионе. Взаимная терпимость и эффективное взаимодействие этнических групп в условиях этнокультурного разнообразия, и тем более в условиях этнополитических рисков является результатом целенаправленных действий как государства, так и общества.
В социально-политическим пространстве свои функции призваны выполнять органы государственной власти, структуры местного самоуправления. Не менее важна роль общественных объединений, представляющих институты гражданского общества. Реализуя принципы социального партнерства и общественного компромисса, этнокультурные, благотворительные, миротворческие объединения, а также организации самих мигрантов способны принять активное участие в гармонизации межэтнического взаимодействия. Целью совместных акций является обеспечение безопасных и взаимовыгодных межэтнических отношений через формирование таких установок, как:
- достоверные взаимные представления, этнологическая грамотность;
- позитивные групповые этнические образы и привлекательный индивидуализированный этнический имидж;
- интегративные северокавказские и ставропольские региональные символы;
- объединяющие общероссийские идентичности.
Отмеченные идеологемы реализуются в рамках стратегии государственной национальной политики, в которой все в большей степени усиливается этнокультурное направление. Также они воплощаются в тактике ситуативного этнополитического менеджмента, реализуемого местным самоуправлением. Они же чрезвычайно действенны как принципы этнокультурного самоуправления и самоорганизации общественных объединений.