Спортивная элита – особый слой спортивного сообщества, обеспечивающий ему высшие достижения и в конечном счёте стимулирующий его развитие. Потеря тех или иных звёзд большого спорта всегда болезненна для нации и привлекает внимание общественности. На сегодняшний день из страны уже уехало 20 тысяч спортивных специалистов. Эта цифра озвучена министром спорта В.А. Фетисовым, и она более чем впечатляюща.
Цель статьи – прояснить некоторые социально-психологические аспекты миграции спортивной элиты, отражённые в газетной периодике за 2000-2003 гг. Материалом для исследования послужили интервью, опубликованные на страницах еженедельника «Аргументы и факты» (АиФ, в скобках указывается год и номер издания; другие источники – «Комсомольская правда», «Жизнь» – оговариваются специально).
Одним из проявлений миграционных процессов в большом спорте является работа в международных клубах высшей лиги. Это, конечно, не миграция в строгом смысле этого слова: отыграв определённое время, спортсмены могут вернуться на родину. Легендарный хоккеист В. Фетисов, одиннадцатикратный чемпион мира, олимпийский чемпион 1984 и 1988 гг., выступал за команды не только ЦСКА (1974-1989), но и за «Нью-Джерси» (1989-1995), «Детройт» (1995-1998); последние годы работал тренером профессионального клуба «Нью-Джерси». Его биография – пример того, как трудно было российскому спортсмену выехать за рубеж даже в период перестройки. В борьбе с Фетисовым были использованы и секретное досье, и угрозы министра обороны Язова. Но в отличие от «невозвращенцев», подобных Александру Могильному, Сергею Фёдорову и др., Фетисов уехал легально; он выиграл схватку с правительством, ибо после победы на Олимпиаде-88 ему официально пообещали выдать «вольную». Фетисов был одним из первых, кому удалось в 1989 г. самостоятельно заключить контракт с «Нью-Джерси».
В отличие от спортсменов старшего поколения у юных сейчас таких проблем нет. Недавно уехал играть в клубе «Юта-Джаз» 20-летний баскетболист Андрей Кириленко со словами: «Моё поколение всё-таки смотрит в сторону НБА» (2001, № 27). За год он вошёл в пятёрку лучших новичков главной баскетбольной лиги мира.
Однако и сейчас уход спортсмена в зарубежную команду порой происходит не без скандала. Такова недавняя нашумевшая история футболиста Дмитрия Сычёва, за которого после чемпионата мира «Милан», например, готов был заплатить больше 10 миллионов евро. Очевидно, в результате подобных предложений Сычёв прервал контракт со «Спартаком», что было предметом разбирательства в футбольном суде. Но в итоге «Спартак» договорился с французским «Олимпиком», и получил деньги за игрока. Теперь Сычёва называют русским царём Марселя («Жизнь», 2003, № 5).
Каковы же социально-психологические причины, толкающие наших спортсменов к отъезду за рубеж? Это прежде всего хорошие условия для тренировки, ведь в России, как пишет спортивный обозреватель АиФ Е. Мясников, «нет ни одного крытого конькобежного катка, ни одной отвечающей международным требованиям горнолыжной трассы, нет трамплинов, пригодных для прыжков. За каждый спуск саночников и бобслеистов, готовящихся на базе в Латвии, приходилось платить по 20 долларов! А наши лучшие конькобежцы уже который год разыгрывают чемпионат страны в … Берлине» (2002, № 9). Нет у нас и бассейнов с 30-метровыми вышками, необходимыми хайдайверу-ставропольцу Сергею Зотинину, который только мечтает, что соревнования по этому виду спорта будут когда-нибудь проводиться и в России («Комсомольская правда», 2002, 22.11).
Кроме того, элита – это всегда слой привилегированный и в глазах публики, и в самосознании самих спортсменах. К сожалению, в российском спорте привилегии, с которыми связываются благосостояние и комфорт, значительно отстают от международного уровня, что стало одной из причин эмиграции в спорте.
За рубежом спортсменов привлекают высокие оклады: в НБА, например, новички уровня Алексея Кириленко получают порядка 1 миллиона 250 тысяч долларов («Комсомольская правда», 2002, 22. 03). В НХЛ Игорю Ларионову по контракту полагается 1 миллион 150 тысяч долларов, и поскольку, как говорит он сам, он играет и «для того, чтобы хорошо жила его семья», то работа за рубежом затягивает: «Когда-то я не думал, что проведу в НХЛ больше трёх сезонов. А играю уже двенадцатый» («Комсомольская правда», 2002, 2. 02). Отсутствие достойного материального вознаграждения толкает к работе за границей и тренеров. Татьяна Тарасова, тренер олимпийского чемпиона по фигурному катанию Алексея Ягудина, откровенно признаётся: «Кто-то же должен мне зарплату платить! За то, что я занимаюсь Лёшиной подготовкой, получаю здесь в месяц чуть меньше 200 долларов – это достойные деньги?» (2002, № 10). В условиях рынка возможны и такие ситуации: зимой 2000 г. «Спартак» предложил «Баварии» (Мюнхен) купить у нас футболиста Егора Титова за 20 миллионов долларов, но получил отказ.
Российские спортсмены ценят комфортность американского образа жизни. Как заметил известный спортивный психолог Р. Зайганов, спортивная элита – «это не только безумно уставшие психологически люди, у них ещё и вправду всё всегда болит» (2002, № 45). А. Ягудин удовлетворён тем, что в США у него всё спланировано: 5 минут до катка от его двухкомнатных «апартаментов», въезд во все страны без визовых проблем. И даже мечтая о будущей семейной жизни, спортсмен замечает: «Конечно, жить мы будем в США, потому что там вся моя работа».
Поводы для отъезда из России у каждого спортсмена свои. Знаменитый футболист Виктор Онопко завоевал свою славу в «Спартаке» (1992-1995). Как и многие спортсмены в России, он столкнулся с криминалом: украденный джип стал последней каплей, переполнившей чашу его терпения. И в 1996 г. Онопко с семьёй переехал в Испанию, в «Овьеро» (с 2002 г. – в «Райо Вальекано»). Даже после завершения спортивной карьеры возвращение на Родину он не планирует: «Я буду жить там, где хорошо моим детям. На сегодня это Испания» («Комсомольская правда», 2002, 11.10).
Спортсмены-мигранты в силу достойной зарплаты свободны, например, от «квартирного вопроса», тогда как в России чемпион мира по лёгкой атлетике Ю. Боржаковский с женой проживает в 11-метровой комнате общежития (2001, №12), а Кабаева ещё недавно, когда её спрашивали, получила ли она подарок после победы на чемпионате Европы, недвусмысленно отвечала: «Подарил бы кто квартиру» («Комсомольская правда», 2002, 22.11). Эти примеры далеко не исчерпывающи.
Одним из психологических нюансов, привлекательных для российских спортсменов, является также корпоративное единство американской спортивной элиты: «Чемпионы разных лет всегда вместе держатся, нынешних своих фигуристов обязательно морально поддерживают», – рассказывает Т. Тарасова, сопоставляя факты: там федерация при проведении любых соревнований и показательных выступлений резервирует специально для выдающихся спортсменов почётные места, а в России Евгений Платов, например, выигравший два Олимпийских золота, «едва разжился» у перекупщиков билетом на место в 58 ряду галёрки.
Становясь заокеанскими игроками, российские спортсмены достаточно трезво оценивают сложившийся там уклад жизни: положительно – сам распорядок дня, отношения «тренер-игрок», но если в России, говорит А. Кириленко, более важен результат, то там они работают «на шоу» с сопутствующей раскруткой игроков в прессе (2002, № 33). Русских спортсменов удивляет то, что в НБА, например, не принято помогать упавшему сопернику («Комсомольская правда», 2002, 22.03).
Проблема миграции в большом спорте не может не затрагивать и тему патриотизма. Это касается деятельности за рубежом не только звёзд нашего большого спорта, но и тренеров. Не случаен вопрос журналиста, обращённый к тренеру Т. Тарасовой: «…Готовя помимо Ягудина на медаль итальянскую и канадскую танцевальные пары, Вы по сути работаете против России?» (2002, № 10). Но живущие за рубежом российские спортсмены, как правило, подчёркивают свою связь с родиной. Алексей Ягудин, хотя и хочет получить американское гражданство, говорит: «… Я горжусь тем, что я русский, а не тупой американец, который кроме своей узкой области ничего не знает и не хочет знать» (2002, № 6). Фигуристка Мария Анисина, нашедшая свою танцевальную пару во Франции, жить хотела бы в России, да и мужа желает только русского (2000, № 14). О привязанности к родной земле слова Павла Буре: «… Мой дом – в Москве, туда я непременно вернусь. Для меня только русское может быть родным» (2002, № 6).
Отправляясь на Олимпиаду 2002 г. в Солт-Лейк-Сити, Павел Буре сказал, что едет с единственным желанием: выступить достойно, не уронив честь страны. «В российской прессе сейчас много пишут, что, мол, заокеанские миллионеры утратили чувство патриотизма, и не станут биться за державу. Глупо переубеждать». Но спортсмен подчёркивает, что раз они решили стать под знамёна сборной, значит, понимают всю меру ответственности, лежащую на них. И капитан сборной России Игорь Ларионов, несмотря на канадский паспорт, для Буре был и остаётся «русским человеком, настоящим патриотом». Сам Ларионов так же говорит, что патриотизм – это «прежде всего» и они понимают, как важно для великой хоккейной державы, каковой остаётся Россия, достойное выступление команды на Олимпиаде («Комсомольская правда», 2002, 2.02).
Даже обида на болельщиков и прессу, не простивших В. Онопко проигрыша в Японии, не заставила спортсмена отказаться от сборной, и он продолжает играть за свою страну («Комсомольская правда», 2002, 11.10). Спортсмены стараются помочь тем спортивным учреждениям, которые дали им путёвку в жизнь: «Думаю помочь деньгами своей питерской спортшколе», – говорит А. Кириленко.
Наиболее показательным примером патриотической настроенности спортивной зарубежной элиты стало возвращение в Россию нынешнего министра спорта Вячеслава Фетисова. На недоумённые слова журналиста («Там, за океаном, блеск, слава, а здесь – чиновничья рутинная работа с массой проблем») он ответил: «У меня всегда были высокие цели, задачи, стремления и предложение, пусть это звучит громко, служить Родине – та благородная цель, поставленная передо мной президентом, сыграли главную роль» (2002, № 23).
В заключение отметим, что одной из социально-психологических проблем спортивной миграции становится воспитание детей на чужбине. Родители вынуждены констатировать, что их дети больше американцы (испанцы и т.д.), чем русские. Постоянное общение на английском языке отчасти восполняется русскоязычием в семье. «Ведь дома мы все только на родном языке постоянно общаемся», – говорит Игорь Ларионов. В его семье русскоязычие поддерживается и православными традициями. Все трое детей Ларионова крещёные; а в Детройте, когда позволяет календарь игр, они посещают русскую православную церковь не менее двух раз в месяц. Хуже обстоит дело в семье В. Онопко: выросшие в Испании дети по-русски говорят плохо и с акцентом. Иногда ему самому приходится давать уроки. Уже есть кое-какие успехи – дети научились читать и считать по-русски («Комсомольская правда», 2002, 11.10). Нельзя не сказать, что потеря для страны целого поколения – это урон её генофонду.
Таким образом, проблема миграции в большом спорте России существует, и от её верного и кардинального решения зависит будущее России как спортивной державы.